дмитрий казаков (родился в 1968 году, саратов, Россия) — художник. Живет и работает в саратове.

Образование:

• высшее, не художественное.

участник местных фестивалей современного искусства. участник благотворительного проекта «без подписи»

выставлялся на фестах

дмитрий казаков. инакомыслие

Каждый художник, который изображает небо зеленым, а траву голубой должен быть подвергнут стерилизации. А Гитлер

Давно хотелось подумать о современном (и не) искусстве живописи у нас в стране. И я подумал. Свободно, без оглядки на то, как нужно думать о таком деликатном предмете. И уж совсем я не думал о том, имею ли право думать о нём вообще (этим обычно занимаются специально подготовленные вруны –искусствоведы). Подумалось, что имею –раз хочу. И я стал думать. И надумал вот что (не успев пока толком отредактировать, спешил, но отредактирую и продолжу; так что не судите за повторы!):

О КРИТЕРИЯХ. критерий - от греч. Кriterion -средство для суждения – признак, на основании которого производится оценка, определение или классификация чего –либо; мерило оценки.

Хочется немного поразмыслить о критериях современного искусства, которых якобы ещё нет (или они все- таки есть, но почему –то непонятны и неприятны здешним искусствоведам и художникам). По идее, это вот отсутствие критериев свидетельствует либо об отсутствии современного искусства (на что толсто намекают «не современные» художники и искусствоведы), либо на реакционное его ими же неприятие. Второе «либо» - правильнее. Что же «не так» в России, если здесь до сих пор принято не замечать современное искусство живописи? По идее – всё не так, всё через жопу. И связано это «через жопу» с историей нашей общей ментальности. Со «вчера и сегодня» (см. ниже). Однако, о ней позже. Если проследить историю изменений/меняющихся определений искусства живописи и критериев «истинности» той или иной картины («произведения искусства»), того или иного течения, то становится видна и понятна борьба между критериями, которые учитывают только ремесленнический подход и критериями, которые подходом к ремеслу брезгуют, ориентируясь на свободный и креативный подход, меняющийся в связи с новыми временами и новыми течениями живописи, которые этим новым временам адекватны (вспомним Бодлера). Итак, искусство живописи есть ремесло или оно может (должно?) быть чем –то еще? Вопрос скорее риторический, так как академическое ремесло везде (кроме нашей великой страны) давно перестало убедительно нести на себе багаж теоретически уже пустых эстетических, политических, социальных или «искусствоведческих» построений и обоснований ввиду своей импотентной исчерпанности в этом плане. Да и по причине своей всегдашней лживости. Ни буква, ни дух ремесла уже абсолютно не соответствовали новым реалиям. Как не соответствуют и сейчас. Что же касается нашего современного искусства, то какое там современное искусство, когда еще существует фашистская монополия «Союз художников России», разве оно может с этим монстром сладить? С другой стороны – да в жопу этот Союз - хочешь быть современным художником, выживай, как хочешь, но той же жопой не торгуй! Уезжай отсюда, в конце концов! Или переставай рисовать. Итак, современное искусство не есть ремесло (или - есть не ремесло), которому можно где-то научиться. А чем –то ещё оно стало в процессе и после двух мировых войн, холокоста и гулага, когда измениться должно было уже само «тело» искусства живописи, перестав, наконец, врать, льстить и подлаживаться под ментальный контекст самой Идеей репрезентации (предметности; натуралистичности; реалистичности). Авангард, абстракционизм и т.д. как раз и явили людям что-то новое, продемонстрировали новый более-менее честный подход в описании нового Человека и всего с ним связанного, описании новых явлений и новых «предметов», отказались от лживого пафоса в разговоре человека-художника с человеком-зрителем, слезли с ходулек псевдозначительности служителей то ли Муз, то ли национальных менталитетов. Критерий первый: Свобода. Принцип свободы заложен в основание храма искусства там, на «проклятом» Западе. Здесь, слава Б-гу, нет ни свободы, ни, соответственно, храма. Бордель? Паноптикум? Музей как склад навранного мусора? Один хер. Нельзя сказать что-то новое/современное, рисуя по чужим прописям, поставленной кем-то, а не самим собой, рукой, беря безопасные и дохлые темы/жанры. Использование профессиональных ухищрений, каких угодно псевдобуйных/свободных сочетаний красок и линий в рамках старых/устаревших жанров, канонизированных советской властью, будет свидетельствовать, говорить, кричать о старообразности, не современности, отказу от самой современности с новыми проблемами, новыми выборами, свободным креативом в области техники/тем/методов/идей без оглядки на дутые профессиональные авторитеты. Насколько ты свободен от канона – настолько ты и живой. Кто живет по канону – тот скучает. И боится начать ему не соответствовать. А у нас за несоответствие… Техника Танги, Эрнста, Миро, Клее, Горки, Поллока, Ротко и др. свидетельствовала об их современном отношении к жизни, живописи, к единожды и дважды послевоенному современному человеку. Нынешняя здешняя реакция в живописи, увы, естественна (а мы все равно будем учить, рисовать и продавать по-старому, будем придерживаться безопасной версии относительно здешней «российско-советско-российской» истории живописи, которая по своей имперской сути есть добровольное рабство художников, основанное на обмане, страхе и коллективной проституции в установленных и разрешенных российско-советско-российскими властями рамках жанров и тем, но мы- то будем кричать о том, что так мы хранили традиции (института гейш, что ли?) –от кого и для чего!?; о незыблемости классицизма, о мерзости современного искусства!!!). Рабское отношение к власти, к себе и другим никак не выведет российскую живопись в современность, свободу, в авангардный взрыв, который сломает удобное для профессионалов реакционное мертвописание мертвечины (жанризм). Раб (зомби) перед современной картиной (авангард/абстракция) ловит кого-нибудь за штанину и, стоя на коленях, открывает рот, готовясь принять истину в голову: -Что я здесь вижу? Скажите мне, что же я вижу? Я же вижу, что есть рамка, значит, должна быть и картина, но я ее не вижу, м.б., я ослеп!? Понятно, что сам он ничего не видит, картина в его голове не складывается во что-то ему понятное - т.к. современное искусство и не обязано быть понятным рабу, а его рабский глаз заточен под дурную бесконечность пейзажей, натюрмортов, портретов и лживых сюжетов, где все понятно, разжевано и переварено, высрано и вновь прожёвано и разжёвано для удобства здешнего потребителя. А увидеть он мог бы, видь он по-настоящему свободно, не зашоренно, многое: эмоцию, м.б., даже трагедию, энергетический отпечаток художника, его отношение к современности и современному человеку, интеллектуализм, рефлексию, м.б., любовь, м.б., ненависть, всегда – проблемность/проблематичность. Современность всегда проблемна, она требует от каждой личности самостоятельно задавать новые современные (бесконечно старые) вопросы и искать новые современные (бесконечно новые) ответы, чтобы ее описать, объяснить и понять, а не подплясывать под чужие дудочки/указания/распоряжения/директивы/ или подделываться под псевдоканоны. А чисто живописные проблемы пусть как бы ставят и как бы решают ремесленные проститутки. Что я хочу получить от современного искусства в обмен на свою интенцию, свое время и свои деньги? Явите мне что-то невиданно новое, что вы мне все тысячу раз уже виданно старое под нос суете!? Да еще и выдаете это за современное искусство. Как не стыдно рисовать очередной пейзаж, портрет, натюрморт, сюжетный лубок, лишенный всякого значения, архаичный и смешной в своей архаике. Живописуйте мне сегодняшнюю тему, покажите свою новую какую угодно технику, дайте современную эмоцию и интеллект в цвете и линии! И я скажу, что это хорошо есть. Убюэскная живопись слаще «никакой». Лучше быть одержимым, чем не содержащим /бессодержательным/ бессодержимым. Современное искусство как свободное циркулирование энергии творчества (эмоция +интеллект) свободных людей у нас пока что почти невозможно. Раз общество не современно (потому что не свободно), раз до сих пор никак не вырастет из коротких штанишек вечных недорослей, деток с детским, естественно, уровнем сознания - и всё пытается убежать из реального настоящего в выдуманное славное и великое прошлое, в подохшие бесславно традиции, в пассеизм, то что уж говорить об искусстве… А возможно оно, это современное искусство, только на основании стремления разрушить (тут должно быть другое сильное матерное слово) монополию архаики, реакции, лжи, подлости и трусости. На фундаменте полного отказа рисовать хоть что-то похожее на то, что рисовали у нас недавно (но весь 20 век) и что рисуют сейчас бесславные проститутки от живописи. Warart vs. artballast! На Западе современное искусство возможно по определению, ведь Запад –современен! Потому что свободен. Хоть ты тресни здесь со злости, но современен, продвигается вперед, гад, обновляется, анализирует проблемы, а не заметает их под ковер (как мы), ищет пути их решения! А у нас пока что в политике/государстве реакция, постфашизм (без пост?), диктатура, в обществе дикость, закамуфлированная европейской одеждой, вещами и стадным посещением церкви, в культуре – та же реакция, старообразное обслуживание странноватой элиты, пустота. Будет свобода –взамен диктатуры, будет и всё остальное. В искусстве и в других «местах». Что можно ещё ввести как признак, мерило описания и оценки при рассмотрении работ, например, Поллока, Ротко и многих др., вообще - абстракционистов? Да и сегодняшнего авангарда в целом. Пресловутого современного искусства. Там они (Поллок, Ротко и др.) –уже музейные имена, у нас же их понимать ещё толком и не начали. Критерий второй: Наличие красок (любых). Критерий третий: Наличие носителей (любых). Не далёк тот час, когда носителей не будет, краски будут «подвешены» в воздухе, но пока без носителей–никак (или я чего- то не знаю). Критерий четвёртый: Наличие примененного усилия – действия – физического/ душевного/ экзистенциального- в общем. Критерий пятый: Наличие определенного контекста, при котором эти работы все же не выглядят совсем уж ничем - ложью, чепухой и дрянью (как «предыдущее» искусство, естественно сошедшее на нет, от которого отталкивались эти художники в своей и других странах). Т.е. человеческий контекст, определённая оценка состояния дел в живописи на сегодняшний день как надоевшее ненормальное замалчивание проблем современного человека. Ведь искусство живописи имеет дело с человеком, с его освобождением от проблем, лжи, насилия структур, монопольно диктующих отношение к жизни и искусству (та самая «матрица»). Сначала от всего этого освобождается сам художник, а потом и его зритель, его «потребитель». Отказ, протест, нонконформизм – путь современного человека, тысячекратно уже обманутого социальностью, государственностью, националистичностью, конфессиональностью, идеологичностью. Отход к себе, к самопознанию, самоописанию, самопостроению на основах дистанции от муравейника, на основе меньшего доверия (полного недоверия) к порожденным обществом движениям тела и мысли. Т.е. отказ от лекал для мыслей и чувств (рацио и эмоцио) – «это должно быть таким-то, а восприниматься так-то- в жизни и в искусстве». -Да никому я больше не должен, -говорит современный художник. Что же касается абстракции – то это обнаружение себя (своего отношения к миру людей и к себе), обнародование себя со всем своим вином, дерьмом и мёдом посредством прямого цвето-линейного (формального) свидетельствования /воздействия – писатель воздействует словом, определенным личным стилем (субъективно подобранными и оформленными в личный стиль словами, а художник– цветом, формой и /или темой/сюжетом, формальным мастерством и …чем ещё? Энергограммой? Зарядом? Уровнем сознания и знания о себе и о других? Каждый зритель (и зритель-художник), наш честный современник может найти в современном искусстве, будь это абстракт или сюжетно–предметный авангард – что? Себя? Но это тот же диктат для воспринимающего–«ты вот такой»! -«Нет»,- кричит зритель, -«я не такой, я не абстрактно-авангардная гадина – я хороший»!, т. е. описанный и зафиксированный предыдущим поколенческим самоописанием, общинным контекстом. Так кричит социальный персонаж (наш нечестный современник). Он возмущен, потому что не он сам живет, а «им живут» - родители, друзья, здешний менталитет. И их обижать нельзя! Да они, и, правда, – не такие, как мои герои, как герои Бэкона, Фройда и т.д. Они (социальные персонажи) – живописно «реалистичны». Они стандартны и взаимозаменяемы. Своих мыслей и чувств у них нет. Кстати, о здешних художниках – как же они приходят в искусство (бизнес)? В каждом городе –одинаково. Сначала маленьких смирных девочек и мальчиков ведут в детские художественные школы большие смирные взрослые (из полуинтеллигентов?) –лишь бы не шатались по улицам! Потом детки подрастают и идут уже в художественные ПТУ (вроде саратовского ПТУ им. хама и ловчилы Боголюбова -см. его «Записки моряка –художника») и дальше. И всё это время они социализируются как форма Художника (определённая цеховая идеология вдалбливается им старшими товарищами). Ну, а форма всегда лишь форма –и человеку нечего сказать от самого себя, от личного содержания; он только повторяет затверженное: Духовность, Традиции, Искусство и т.д. Так формируется ручная, безопасная для общества каста художников с ручными безопасными темами «творчества» (приблизительно так же формируется каста «поэтов» (филологические выпускники) и «писателей» (те же филологи). Про мелочь-обслугу ментальности: искусствоведов, литературоведов, переводчиков, критиков не говорю вообще –и так всё ясно). Впрочем, это справедливо для 99%, а 1% либо выламывается из касты, либо приходит в живопись как-то по-другому (и, похоже, что они и являются художниками, которым есть что сказать о современности). Продолжим абзац назад начатое. Может быть наш честный современник ищет в этом искусстве Другого? Это вот ближе к критерию. Понимание и распознавание Другого, строя его чувств, мыслей. Т.е. поиски очередного самоописания Личности. Думающего и живущего не по лекалам человека. Отход от объективности, соборности, общинности, коллективности, массовости сознания. Субъективная мера понимания, восприятия, соучастия или неучастия, принятия или неприятия жизни лежит в основе творчества современного художника. Субъективность как личная ответственность, как поход в поисках своей правды, своего смысла жить и творить. Пожалуй, это ещё один из критериев современного искусства. Исчерпываются ли определения искусства только областью эстетики? Насколько эта область «резиновая», т.е. способна ли она вместить в себя все страннообразие современной трансавангардной живописи или же сегодня нет никакого искусства живописи, а есть лишь использование потока цвета и многообразие сюжетов и техник, которые каждый художник организует по-своему, для того, чтобы познать себя и рассказать о своем жизненном опыте и опыте творческого самопознания другим? Познавая себя- познаешь других. У кого –то этот опыт тихий, неторопливый, флегматичный, вразвалочку, а у кого-то балансирующего на грани «интро» и «экстро», на грани пограничного и «заграничного» состояния духа он – другой, уже не спотыкающийся, потому что, черт побери, не обо что, а бегущий, размашистый. Одни полностью вменяемы и позорно посюсторонни, другие, наоборот –нет - и потусторонни. Наши Художники Большого Социального Заказа всю жизнь будут производить всеми узнаваемое: вазы и веники (натюрморты), фотопейзажи и фотопортреты, остальные будут продвигать искусство живописи вперёд подальше (и поскорее бы!) от всего этого дерьма. Живопись сегодня это не только способ самовыражения, как у реалистов (фотошопящих предметность), но и способ самопознания, прямо здесь и сейчас, посредством духа, разума, кистей, красок, носителей и пустоты («области не -сущего в котором пребывает все сущее») с предъявлением результатов этого «путного шествия» (путешествия). Современная живопись это Lingva sacra – священный и божественный язык. Язык личности. Нужно просто овладеть им. А это не просто. Ангажированность личным богом (Путём/дао/до), личной экзистенцией, самим собой, ангажированность Путем Любви/Ненависти современному художнику интереснее любой социальной (левой, правой, аполитичной – искусство для искусства ) –самой, на поверку отвратной, т.к. безличной, никакой, взаимозаменяемой ангажированности, лучше ангажированности контекстом, насущностью, лучше эстетической и этической ангажированности. Визуальная представительность/доказательность/убедительность /своевременность (т.е сообразность времени)- которой хочется заменить абстрактную «современность» - в которой может уместиться все что угодно(критерии) –читай, современность, т.к. точно свидетельствовать о сегодня может какая угодно техника и тематика и современный умный человек поймет то, что ты пытался до него донести. Он еще и прочитает там искренность/фальшь, настоящесть/подделку, службу/призвание и т.д. И уже абсолютно не важен очередной «изм», очередное течение, очередная гильдия Св. Луки, не важна кучка – важны отдельные одиночки, делающие себе свое современное искусство безо всяких там оглядок на всех присоседившихся к искусству людей.

ВЧЕРА И СЕГОДНЯ:

Определенным образом «поставить» систему восприятия (да и систему производства «искусства») чего –либо просто. Её «просто» ставят. Либо живопись у нас навсегда останется не более чем ремеслом, либо перерастет рамки ремесла (на Западе она спокойно переросла эти рамки еще в начале 20 века, пройдя сквозь насильственное реакционное возвращение художников (ну, никто из авангардных художников Запада, к их чести, не поспешил вернуться к несвободе творчества) и потребителей искусства (этих построить и обучить определенному, одобряемому властью восприятию нужной ей живописи легче легкого) к фашистскому реализму в Европе 30-е и 40 –е годы). Или же – часть художников, понимая и принимая достижения профи от классики, будет идти своим путем, рефлексируя свой личный жизненный опыт (жизневосприятие, мировосприятие) в цвете и форме, всегда будет стоять вне классики, прорастая авангардом в сторону будущего живописи. Наверное, только их и стоит называть художниками. Течения текут, техники изменяются (чему абсолютно не рады наши крепостные, гулаговские художники, твердящие о неизменности и незыблемости «сущности живописи» и хранении традиций – ну, так в тюрьме перманентного фашистского национального менталитета кто позволит провести изменения!? (а если нет команды сверху, то и не нужны никому из здешних крепостных менталитета изменения и продвижения), а экзистенциальные темы (любовь, жизнь, смерть, творчество, бытие и событие - dasein и mitsein) остаются нетронутыми и здесь толком не исследованными по- сути (воруем формы–не имеем содержания?). Казалось бы- работай с новыми знаниями о природе современного человека после двух мировых войн, холокоста, самогеноцида в своей слепоглухонемой от рождения стране, войн, убийств, зверств хомо сапиенс, преобразуй их во что угодно адекватное этому знанию, работай с вечным содержанием по-новому – так нет, налицо только упорное уклонение от рефлексии по поводу этого знания, византийское самоформоповторение. Ну, так чем дольше уклонение от правды о себе, «просто» человеке и человеке российском- отдельном от человечества, и других продлевается, тем легче превратиться в лживого недочеловека, трендящего о духовности там, где ее отродясь не бывало, на территории привычных форм. Новое течение всегда отталкивалось от устаревшего, консервативного и законсервированного, не отвечающего запросам новых времен и нравов. Отталкивалось опираясь. Опираясь на все достигнутое предыдущими поколениями настоящих художников в искусстве живописи. Не копируя, но знакомясь. Импрессионисты плюнули на могилу французского академизма, на «пожарный реализм» XIX в. Позже на их собственную могилу уважительно плюнули постимпрессионисты, на могилку которых плюнули еще более уважительно экспрессионисты, которых в свою очередь, плюнув, похоронили сюрреалисты и абстракционисты. Причем очередность похорон с оплевыванием часто имела вполне произвольный порядок, т.к. еще живые абстракционисты хоронили вполне себе живых сюрреалистов и наоборот и т.д. Да и оплёвывание имело скорее полуоммажный характер (хотя и не всегда). Наши авангардисты начала ХХ в. абсолютно не неожиданно революционно стряхнули с корабля современности академизм и потухших «передвижников», которым двигать было уже нечего и некуда. Правда, авангард у нас запретили, не дав ему толком развернуться. На этом естественно революционная смена вех, гарантирующая свободное плавание искусства живописи, у нас закончилась. Первая и последняя на тот момент смена вех. Что же у нас продолжилось? Репрезентативная жанровая живописная проституция, обслуживающая легитимность господства фашистской коммунистической верхушки, пресловутой элиты, легитимность «нового» строя, ничем не отличающегося от строя «старого» в плане рабовладельческого способа хозяйствования. Там, где начинается настоящая проституция, нет места настоящей любви. Любви к своему призванию. Впрочем, проституткой может быть любой ремесленник, для этого ему не надо быть собственно художником. Так у нас пропали и настоящие художники уровня Малевича, Филонова, Кандинского и Шагала. Причем, пропали бесследно. Просто потому, что климат для настоящего искусства что был, что есть опять не подходящий. Среди ремесленных проституток настоящих художников нет, среди ворующих чужие формы или рисующих с телевизора - тоже. Пока люди не начнут рисовать от себя лично, а не от коллектива товарищей, свободно, не явится здесь во всей красе современное искусство живописи. Да и актуальное искусство не-живописи. М.б., стоит просто создать бинарную оппозицию прилагательных или существительных? Для лучшего понимания расклада и осознания неоднородности контингента, который это искусство обслуживает или делает? Коллаборационизм – Сопротивление. Конформизм- нонконформизм. Старое – новое. Архаичное – актуальное. Толпа рисующих бездарей – всегда одиночка. Подражатели- оригиналы. Всем им есть место в истории этого странного искусства. Только одним на не долго, а другим навсегда. Со средних веков свободные искусства считались искусствами достойными свободного человека и были тогда гимнастикой для ума, а «вульгарные» искусства носили ремесленный характер и имели только практическое применение. Тогда живопись считалась ремеслом, но постепенно стала свободным искусством. Везде, кроме России. У нас живопись так и не вышла за пределы ремесла, за пределы «вульгарного» искусства. Давайте вернёмся к современному искусству. Что же такое современное искусство!? Как его понимать!? И принимать (и поскольку)!? Современного искусства как направления свободного движения мысли и чувства в рамках живописи (личного умения и знания как рисовать), здесь, в России, до сих пор почти нет. Оно не востребовано, т.к. и в политике, и в обществе, и в семье царят реакция, застой и, в общем, тот самый нераскаянный постфашизм рабовладельческого толка. Идеология рабовладельческого строя, где лучше ничего нового не говорить, не думать и не делать, а то попадет и от хозяев жизни (за то, что можешь показать схемы функционирования рабовладения) и от рабов- товарищей (за то, что подвергаешь опасности их рабское состояние). Чтобы что-то у нас изменилось к лучшему –должен поменяться (хотя бы начать меняться) родной наш менталитет, сильно привыкший к не-свободе. А там и до свободы не далеко. Однако показушный, фальшивый вариант современного искусства здесь присутствует. Это как с нашей «управляемой» демократией- понятно же, что называться она должна диктатурой, а наше «современное» искусство – фальшивкой, основанной на очередном воровстве западных форм. Или вообще – на словесных заявлениях вполне себе по старинке классически рисующих художников о том, что они ломают классические формы и нормы, что они протестны! Ха. Правда, рисуют эти «протестанты» почему –то все то же безопасное и разрешенное: пейзажи, натюрморты, портреты, лубок и псевдонаив (в отличие от по-настоящему «примитивных» и «наивных» «художников»), или что-то сейчас востребованное темным массовым сознанием, например, спекулируют на религиозной тематике, не будучи даже верующими людьми. На Западе за формой всегда есть содержание, а здесь - нет. Новая форма вообще появляется в ответ на призыв нового содержания. Чужое (что старое, что новое) содержание нам чуждо, а своего содержания мы никак не приобретем, не заработаем своим горбом. Зато внутренней пустоты здесь в достатке. Отсюда такое количество мертвых картин. Простая фиксация процессов жизни и процессов фантазии не имеет смысла без рефлексии по их поводу. Теоретической, эмоциональной, технической и человеческой рефлексии. Это даже не вторичность, это мертвая пустота и отрицание того, что в основе современного искусства лежат не заимствованные формы или решение «изобразительных задач», навязанных очередной, но одинаково тоталитарной властью, а свободное высказывание художника по любому интересному ему поводу. По «законам» слипстрима (завихрения) современный художник делает что-то своё, не работая в рамках канона, не принадлежа к группе, не воруя у других техники и идеи, не пользуясь ментально расхожими темами/ жанрами (что возможно в рамках ремесленного подхода к живописи и умения рисовать «классически»). Контрадикция (противоречивое высказывание) вместо формальной логики классицизма в современном искусстве – основа всего. Контртрадиция – основа авангарда, прогресса, продвижения, развития. А формальная логика – это традиционное живописание, преподавание и восприятие живописи, бесконечное хождение по чужим следам. Хочется смеяться матерясь, глядя на очередной серьёзно написанный и серьёзно воспринимаемый натюрморт, пейзаж, портрет, хочется смеяться над реакционными конформистами – художниками и столь же реакционно-конформной публикой. Где здесь искусство? Ремесло присутствует, а глубокое свободное дыхание, присущее искусству живописи– нет. Живопись? Жиповись? Жоповись! -Вот термин! Монополия искусства традиционалистского, отжившего, построенного на лживых российско-совковых ценностях (и не нужно нездорово твердить о Добре, Духовности и Красоте, ведь никто из российско-совковых незаслуженных деятелей искусства не имеет никакого отношения к этим эстетическим и моральным ценностям – за вычетом советских формалистов и нонконформистов) и ремесленном подходе, т.е. искусства «не-современного» (да и не искусства) должна быть демонополизирована. Кстати, когда фашистскую Германию принудили вернуться в норму, то все живописные «шедевры» фашистского времени выдворили из музеев как явно лживые, пропагандистские, расистские, «дегенеративные» (вот кто истинные «дегенераты», а не гранды экспрессионизма, объявленные таковыми фашистами) и чтобы не было стыдно за себя перед художниками других стран. Понятно, что молодые немецкие художники 50-х и 60- х гг. 20 века (в свободной ФРГ) и не подумали обращаться к «фашистскому реализму» (у нас –социалистический реализм) в качестве платформы живописания, а плюнули в его сторону и стали рисовать каждый по-своему – от неоэкспрессионизма до абстракции или чего-то, чему ещё только предстояло найти название. У нас этого не произошло по причине нераскаянности за содеянное на протяжении 70 –ти с лишним лет совковой власти (да и раньше здесь жили не особо сладко). Нас, увы, не победили как Германию, нам не преподали урок демократии, свободы и прав человека. Поэтому здешние художники до сих пор ориентируются на Лживопись советского периода как на какой –то вневременной и не доступный критике Канон. Да и многие из продажных советских художников еще живы, при деле, исправно служат Великой России и её очередному Народу с его высокой Духовностью. А его, этот Канон, не критиковать уже нужно, а материть или не замечать в упор (в зависимости от личного темперамента). Не признавая импотентный, выдохшийся реализм ни за «просто» искусство (ремесло, умение – не больше), ни за современное искусство, мы многое поставим на свои места. Многое поймем. Поймём, что выпускники наших худ. училищ не делали и не делают современное искусство просто потому, что не могут его делать. Их научили живописно-ремесленнически врать зрителям, это-да. Научили разговаривать ни о чём, как это делали предыдущие поколения российско-советских художников. Да и не может толпа художников честно свидетельствовать о современности, о ней свидетельствуют одиночки. Ну, и не может российский способ «делания художников» существовать столько времени без того, чтобы не превратиться в мёртвый и смешной (в связи с естественной внутренней деградацией). Реализм здесь плавно съехал крышей в наив и примитив. А ничего нового пока не явилось – в плане обучения и натаскивания художников. Делать вид, что решаешь живописные задачи в рамках классического академического советско – российского канона стыдно уже потому, что никаких живописных задач здесь давно уже нет, как и искусства живописи, впрочем. Дело современного художника ставить перед собой свои задачи (и самому их решать), а не решать чужие, навязанные. Впрочем, в качестве проституток их государство для того и растило, чтобы обращаться к их услугам по мере надобности. Кстати, то, что они продолжают штамповать все те же прелестные пейзажи et cetera, занимаясь мошенничеством (ведь никто и нигде - кроме как в России, не называет штампование штампов на протяжении веков искусством живописи) в открытую, при поддержке всех с этого бизнеса кормящихся (искусствоведы, арт-дилеры, галеристы, музейщики и многие другие) говорит о состоянии общества, никуда и не зачем уже не стремящегося, уверенно завязшего во вчерашнем дне своей истории. Ремесло? Да. Обслуживание интересов церкви? Да. Мертвый жанризм? Да. Но… -не искусство. Да и чем отличается множащаяся дурная бесконечность академического ширпотреба от иконописи или палехописи? Уже ничем? И уже не должна? Тупик? Вереница отражений каких –то далеких объектов в системе зеркал – не более того! Мошенничество? Здесь все знают ответ. Или палех – живопись? Если сравнивать со здешними академическими «шедеврами» -то да, живопись, а если с Поллоком или Ван Гогом- то, нет, -херня. Остальное/другое/авангардное/ рассматривается с непониманием и пренебрежением. Что в начале 20 в., что сейчас – у нас ни Малевича, ни Кандинского, ни Филонова до сих пор толком не поняли и не приняли, никто не учится на их понимании сути авангарда (обновления живописи - и не только ее). Хотя, думаю, что непонимание-то ложное – настоящее искусство понятно любому зрителю -простецу, а уж профи-то и подавно. Неприятие – вот правильное слово. Почему не принимают? Рабы не могут принять свободу, вот и весь «секрет». Ведь они полностью в плену ментальной отсталости, продиктованной ей стереотипов коллективистского, общинного подхода при описании мира и искусства, да и не умеют пока пользоваться личной энергией свободомыслия и «свободочувствия». Они не принимают обновления как социопсихологического механизма излечения социума и культуры. Да и себя как части этого всего. Удобнее и выгоднее быть рабом, особенно когда свободе-то здесь не у кого (почти) поучиться. Да и монополия (которая должна быть наказуема, да и накажет в итоге сама себя, естественно) с обученной армией профи (художников и искусствоведов) против нестандартных одиночек и нестандартных объединений, так просто не сдаст свои позиции. Не будем о грустном и реальном (реалистическом?). Побудем и пребудем в весёлом и ирреальном. В современном свободном искусстве.

ИНТЕНЦИИ:

Почему плодом интенций наших худ-в до сих пор являются все те же темы, окончательно закрытые запад-ми худ-ми к середине 20 века (даже раньше – просто некоторые худ-ки, начавшие рисовать в конце 19-нач 20 века, когда эти темы были еще полуживы, не смогли отойти от них, когда они уже исчерпали себя, «умерли» - инерция уважения к традиции, норме), классические жанры, изжившие сами себя к концу 19 века? Потому что рабы могут рисовать только технически и содержательно безопасные картины, утвержденные присущим России контекстом диктатуры, фашизма, тоталитаризма, империализма, рабского типа сознания, бесконечно обслуживающего те или иные властные пожелания. Ну, а наша власть (да и «общество» - стадо) не любит изменений, сомнений, продвижений, размышлений, преображений, движений, т.к. она точно знает, что это подрывает установленные от века единомыслие и единочувствование. А по сути – рабовладельческий способ производства и потребления. Поэтому лучше бесконечно рисовать все те же натюрморты, пейзажи, портреты и картинки с одобренными властью сюжетами (из нашей мифологической «истории» и мифологизированной современности), время от времени подвергаясь формальным разносам, чтобы не расслаблялись и не думали сбежать из лагеря, с плантации (родного рабского контекста) (да и просто приятно разнести кого-то). Поэтому наши художники, что советские, что новороссийские, в большинстве своём не входят ни в какие серьёзные справочные издания Запада просто потому, что не имеют никакого отношения к свободно протекающему современному искусству (за явной курьезностью и смехотворностью, внеконтекстностью). Реализм, натурализм, иллюзионизм связан с политикой (пропагандой того или иного поведения в обществе, тех или иных реакций на жизнь, на что-то вообще –серьезные, нахмуренные картины из нашей истории, карикатура, плакат – все работает на единообразную реакцию людей), с идеологией –национальной ментальной дрессурой, с социализацией – архетипичные и архаичные культурные коды, изжившие себя повсюду, связанные с нашей отсталостью. Нельзя обучить ненависти, ксенофобии, единообразию, рабскому поведению или каким-то национальным «добродетелям»/отличиям беспредметно, абстрактно, а реалистично – можно и нужно. В обстоятельствах свободы «измы» перетекали один в другой естественно, следуя внутренней логике поступательного развития – все течет, все изменяется. В обстоятельствах несвободы, т.е. – у нас, «измы», едва появившись на рубеже 19 и 20 веков, были запрещены властями, т.е. государство с благословения общества закрыло тему свободы творчества (как и свободы мысли, свободу передвижения и вообще – свободу выбора жить как хочется – в искусстве и жизни, оставив одну свободу – свободу умереть в случае несогласия с приказами. И интересно, что эту свободу большинство наших художников, писателей, тех самых интеллигентов, которых не зря не любил Чехов, отвергли, отбросили – ни один, видимо, по-настоящему не бунтовал, не сопротивлялся, не проявлял несогласия и т.д.- а ведь выбери наши художники свободу умереть за убеждения (хотя бы имея в виду эту возможность), продолжив или начав рисовать по-своему, свободно, м.б. наша живописная история не выглядела бы такой затянувшейся убогой, блядской и хлыстовской одновременно. Если бы хотя бы с десяток больших художников рисовали бы в стол и для ближайшего окружения по-своему, история нашей совковой живописи не была бы такой позорно лакейской. Этого не случилось, потому что не могло случиться. Большой испуг 20-х, 30-х, 40-х, 50-х гг.обернулся большой импотенцией 60-х, 70-х, 80-х, 90-х гг. Если на Западе давно сформулировали принципы преподавания и свободного рисования как «визуальную формулировку наших реакций на жизнь», то здесь до сих пор учат тому, как стать живописным импотентом, рисуя по прописям, как кто-то, как разрешено – как Борисов- Мусатов, как Кузнецов, как Кончаловский, как Петров-Водкин (которые сами не стеснялись быть чертовски похожими на ряд западных хороших худ-ов. Вопрос: разве хорошая копия лучше оригинала? Ответ: да.- В России и в Совке). Лозунг агрессивных живописных импотентов – слава нам, смерть врагам! Среди врагов – Малевич, Кандинский, Клее, Танги и др. Ну, и конечно, любая уходящая российская натура агрессивна (обратите внимание на нашу политику, да и на менталитет тоже обратите внимание – бег по кругу, раздавание оплеух всем вокруг, кроме себя – фашизм и рабский тип сознания неприкосновенны!) – да и вообще – «не все ведь в СССР было плохо»! Утешительный аргумент для миллионов погибших и погибающих до сих пор вроде в условиях отсутствия прямого террора и геноцида – сработал самогеноцид как наказание за лживую рабскую жизнь, за отсутствие покаяния – оно же честная свободная мысль по поводу нашего менталитета, нашего подлого прошлого и нашего пока что(?) подлого настоящего (современной истории). Если признать, что наша советская и новороссийская власть инициирована (призвана и признана) нами же, то жертвы сами призвали палачей для себя –это же чистая виктимология, от которой мы никак не можем избавиться- и здесь все патриархальнее некуда: воспитание женщин самочками, потребными только мужчинам угождать (навязанная психология жертвы/добычи/приза), а не равноправными партнёрами, воспитание мужчин хамами непотребными в отношении женщин (да и всего вообще) – вне зависимости от образовательного ценза (психология палача/господина), а не опять же партнёрами, а все вместе социализируются как не рассуждающие бараны, сквозь семью - в стадо граждан. Садо –мазо, господа-рабы, всё противно неизменно. Куда деть знание о том, что полотна Поллока, ДеКунинга, Ротко, Вольса, Йорна, Горки, Танги, Кандинского, не говоря уже о полотнах кубистов, экспрессионистов и др. ныне на равных с Микеланджело, Рембрандтом, Да Винчи, Вермеером и др., находятся в истории живописи, в музеях и частных коллекциях? Современные худ-ки пошли уже дальше признанных мэтров в направлении неизвестном и им самим (и это нормально) – и никто не напугался неизвестности, (нового, странного)! А что у нас? Импотентный реализм силится удержаться на плаву всеми средствами – а они у него есть. Благодаря реакционному и искусственному застою в обществе не демонтирован СХ России и все организации, кормящиеся при нем. Понятно, что СХ России поддерживает и другие организации уровнево слабых худ-ов советского прошлого и российского настоящего (это не одно и то же?). Просто потому что контекст несвободы другого и не предполагает. Свобода – это процесс, это движение вперед, это прогресс во всех областях общественной жизни – от политики до культуры, науки и т.д. Когда этот процесс искусственно ограничивают и загоняют в искусственно созданные рамки под надуманными предлогами (от ксенофобических до фэйковых: прикрытие чьих-то интересов словами о соблюдении интересов самих граждан или интересов гос-ва), то в результате получается что-то искаженное, уродливое, неестественное, дегенеративное в перспективе. Народ, страна, искусство.

Я: - Практикую живописание не способом перебирания уже готовых чужих клише/образов/тем/техник), а живописание с последовательным сопротивлением (вполне естественным) здешнему ментальному и культурному (хотя, какая тут культура!?) гнету, с отвержением виденного/чужого, не «сугубо личного», по большому счету – с сопротивлением самому себе. Прорыв в искомое содержание, содержимое «извне», т.е. из формы, которой я являюсь благодаря себе и другим –в содержимое, содержание- или в пустоту; не знаю, что там внутри. Посмотреть –то интересно, вот и стоит прорываться, штурмовать самого себя или то, что я собой по счастью или недоразумению считаю. А в противоположность – они: Побег или скатывание в пассеизм. Украшательство и приукрашивание, делание безделок, коллективистская психология /идеология/, полное подчинение ментальному диктату/прессингу, плавание в одном одобренном людьми и временем направлении (по кругу). Есть ещё другие ОНИ, по –настоящему крутые современные художники (группа «Война» не в счёт, да и есть ли такая группа?) , но то ли их слишком мало, то ли меня слишком много, но не попадаются они мне пока –попадайтесь же уже, черти!